Это статья не про Tucson. И даже не про компанию Hyundai. Она про страну Корею, хотя от развития первой зависит благосостояние второй.
С чего начать? Я собирался отпустить какое-нибудь случайное замечание о Tucson и проиллюстрировать им масштаб и амбиции этой страны, но когда мы приехали в Ульсан, эти масштаб и амбиции сразили меня наповал.
Текст: Оливер Мэрридж / Фото: Роуэн Хорнкасл
Это город с населением в 1,1 млн человек (где-то с Бирмингем). Здесь самые крупные автомобильный и судостроительный заводы в мире, заводы Hyundai. По своему невежеству я полагал, что попаду в викторианскую эпоху: мрачные громады фабрик, смог, грохот, дымящие трубы, грязный, ядовитый ад на земле. Но нет. Здесь все очень чисто и приятно для глаз.
Угадайте, сколько людей в этом ярком, оживленном городе работают на Hyundai или зависят от тех, кто работает на Hyundai? Половина! Шестьсот тысяч. Местные полушутливо называют его город Хёнде. Здесь, в юго-восточном углу Кореи, Hyundai построила жилье для 200 000 человек и всю инфраструктуру: школы, больницы, парки, театры. И все это работает на субсидии. Если вы одиноки, можете жить в общежитии за пятьдесят долларов в месяц. Не в день, не в неделю, а в месяц! Я знаю, что вы думаете: наверное, низкие зарплаты.
На верфи медленно разъезжают на стареньких великах старички, размахивая жезлом и дуя в свисток: предупреждают всех о том, что приближается кран или 800-тонный погрузчик. Я спрашиваю у гида, сколько им платят. “Более $60 000”. Да нет, я про тех вон старичков на велосипедах. “Да-да, не меньше шестидесяти тысяч долларов в год”.
Средняя зарплата в городе – выше пятидесяти тысяч. Не удивительно, что город бурлит и ночью. Философия проста: плати людям хорошо и сможешь построить им дом, продать машину, накормить в ресторане, одеть и обуть в магазине, и они будут жить счастливо. Как аукнется, так и откликнется. Доход на душу населения в Ульсане выше $80 000 – выше, чем где бы то ни было в мире. Утопия? Нет, конечно, без скелетов в шкафу не обойтись, и от огромных серых многоэтажек веет коммунистическим режимом. А зато каковы перспектива и размах!
Мы прилетели в Сеул с примерным планом, основанным на обширном исследовании, сделанном в редакции. Вы, наверное, слышали, что Hyundai делает не только машины. А может быть, даже то, что это – одна из двух марок в мире (другая – Tata), которая выпускает собственную сталь. Поэтому план был проследить путь от железной руды до готового автомобиля. Получилось путешествие с отличной географией – от Танджина на северо-западе до Ульсана на юго-востоке. Придется пересечь горы, которые занимают 70% Южной Кореи.
Но чем больше я узнавал, тем больше увлекался не относящимися к делу историями о том, как развивается страна. Несколько десятков лет тому назад из-за засухи пострадал урожай риса. Тогда корейцы составили план по увеличению сельхозземель с помощью дамбы в море. Она называется Сэмангым и тянется 33 км – самая большая в мире. Дамба отгораживает 388 км2 моря. Представьте себе дамбу через Ла-Манш. Представляете протесты, разбирательства и шумиху, чтобы такое дело поднять в Европе? Несмотря на опасения экологов, было решено, что от дамбы больше блага, чем вреда.
Мы съездили туда, это потрясающе. Она связывает целые острова и достаточно широка, чтобы по всей длине проходило шоссе с разделительной, даже над гигантскими шлюзовыми воротами. Одиннадцатикилометровая прямая – мечта стритрейсера.
На севере построена плотина. Она обошлась в 400 млн долларов и вообще не держит воду. Многие говорят, что это пустая трата денег, но самое интересное – прагматическая сторона. За границей у Северной Кореи есть собственная дамба. Отношения между Кореями не очень, и Южная считает, что дамбу на вражеской стороне, воинствующей, ядерной и странно причесанной, могут взорвать или она может сама развалиться, и тогда добрую часть юга затопит. Поэтому на всякий случай они построили Плотину мира.
Теперь понимаете, как они там мыслят? Все эти проекты выполнены частными предпринимателями в сотрудничестве с государством – огромные, амбициозные, стремительные и часто социальные. Работа здесь кипит.
А Сеул стоит. На город как будто наслали проклятие автомобилей – они везде, как саранча. Наверное, в этом виновата Hyundai. В конце концов компания сбывает 41% новых машин в Корее, в прошлом году – 685 000. Двадцать пять миллионов человек, и никто не ездит на велосипеде. Это первый урок. Но этот процветающий, дружелюбный город преподаст и другие. Доступный wi-fi невероятно быстрый, и хотя здесь много европейских машин, Корея предпочитает ездить в родных седанах, а вещи возить – в Hyundai Porter, эквиваленте Transit. Стиль вождения напористый, но разумный. И смог…
И через час, и через два пути он не рассеивается, но густой смрад – только полдела. Это не местный смог, он прилетает из-за Желтого моря из Китая и садится на Танджин. Мы приехали сюда, чтобы посмотреть сталеплавильный завод Hyundai. Самый большой в мире. Сначала он походит на модель постапокалиптического ада: черные от жара трубы, суровая архитектура, официозная администрация, сто километров конвейеров, собственная электростанция и железная дорога – все это на фоне промышленного грохота и вибраций. Но когда я присмотрелся, не заметил ни бурьяна, ни ржавчины, а когда указал на кучу шлака, мне объяснили, что это не отходы, а сырье для цемента. Сырье для очередного производства Hyundai.
Мы припарковали Tucson в одном из семи огромных куполообразных хранилищ железной руды. Оно размером с футбольный стадион и может вместить четверть миллиона тонн руды. Это количество переплавят меньше чем за неделю. Мы застали процесс на этапе гигантских слитков стали, толщиной больше тридцати сантиметров, площадью, как у грузовика. Эти блоки, каждый по 25 тонн, рдеют, пульсируя жаром, едут по конвейеру к гигантским станкам, которые отбивают, прессуют и прокатывают 800-градусный металл. Жара на проходе под потолком зверская, пар свистит, грохочут станки, ходят поршни. Как будто ты находишься внутри парового мотора в тысячу раз больше обычного. И в конце этого здания в нескольких сотнях метров охлажденный лист стали толщиной 1,6 мм, длиной в километр сворачивают в рулон. Из него потом сделают кузова.
Здесь нет ни помоек, ни отходов. Или 25-тонный рулон, или ничего. Я проверяю, сколько может увезти Tuscon. Нет, не получится, даже на прицепе. В поисках другого темпа, другого взгляда на эту страну мы едем на юг, к Сэмангым. Tucson легко проходит большие расстояния. Он комфортный, добродушный, качественный и, наверное, самый изысканный и красивый автомобиль марки. Хоть и не самый энергичный. Списан с Toyota или Nissan. Неудивительно, ведь Япония под боком.
Мы едем по горам, и сверху все очень красиво. Не могу сказать, что Tucson – снаряд для серпантина или что корейцы – азартные водилы. В Кочхане мы съезжаем с автострады и делаем крюк к югу через Пусан на Ульсан. Ехать приятно, хотя в пробках тут шныряют в поисках просвета закоренелые любители проскочить.
Расстояния в Корее небольшие, но едешь ты медленно. В глубинке все дело в рельефе, а на побережье – в трафике. Мы прибываем в Ульсан, где правит Hyundai. Город бурлит и светит неоном в ночи, воздух свеж.
При основателе, Чон Чжу-ёне, Hyundai была одной крупной компанией. Чеболь – вот как тут называют эти семейные бизнесы. Но в 2001 году после его смерти компанию раздробили. Разные направления теперь работают отдельно, но почти всеми руководят братья или сыновья основателя. Империя выросла быстро, перестроила инфраструктуру, дамбы, дороги, электростанции после корейской войны пятидесятых, когда страна была одной из самых бедных в мире. Hyundai создавала дороги, машины, строительное оборудование и сталь на все про все. (Чжу-ён сказал как-то, что единственная разница между строительством небоскреба и корабля в том, что одному из них нужен мотор.) Они ко всему руку приложили, любое взятое направление всегда выводило на другое.
Мы приехали на автомобильный завод – естественно, самый большой в мире. 36 000 сотрудников собирают каждый год полтора миллиона машин. Это колоссально, но я уже устал от цифр. В первом цехе мы смотрели, как танджинская сталь из рулона заправляется в штамповочные станки, штампуется и приобретает знакомую форму деталей кузова. Цифры просто потрясающие: каждые 10 секунд с конвейера сходит автомобиль, 5000 автомобилей в день грузятся на корабли элитным подразделением водителей, которые зарабатывают сотни тысяч. Мы смотрим, как они работают в доке завода. Они не мешкают, но едут так плавно, что машины вползают на эстакады в ритме тай чи. Говорят, автомобили надо ставить в 10 см друг от друга, а зеркала всегда сложены.
Дальше – верфь: 63 000 человек, 78 ресторанов, корпоративный театр, футбольная команда, 20 кораблей в процессе сборки в десяти сухих доках, 3,2 млн тонн листовой стали. Hyundai строит 15% мирового грузового флота и 35% двигателей для него. Огромные краны поднимают и переносят 1500-тонные резервуары размером с особняк и опускают их в пустые корпуса, целые борта кораблей перевозят на специальных погрузчиках. Здесь двигатели больше, чем мой дом. И сейчас строят самый большой в мире контейнеровоз. Длиной четыреста метров. Отовсюду сыплет искрами сварка, а механический балет движется идеально гармонично, тщательно руководимый старичками на велосипедах. Вот стоял бы и смотрел.
Потом мы снова уходим на север по шоссе номер один, первой автостраде страны, построенной… да, Hyundai. В голове полно фактов и цифр, но мысли уже о крупном масштабе. Что позволило Hyundai вырасти так быстро, так амбициозно? Что движет всю страну? Отсутствие строгих нормативов помогает, конечно. Но когда компания или группа компаний такая огромная, то что хорошо для Hyundai, хорошо и для Кореи. Hyundai построила первый автомобиль в 1976 году, но посмотрите, какими темпами она развивалась. Они догнали японцев и по примеру Lexus отделили Genesis как самостоятельную марку для рынка престижных машин. И представили N Performance, чтобы доказать европейцам, что тоже могут построить быстрый автомобиль. И кто поставит на то, что не смогут?
Плавный переход и расширение из одной области бизнеса и промышленности в другую характеризуют не только Hyundai и другие чеболи (Samsung и LG), но и всю страну. Корея называет себя развивающейся страной. И она всегда будет такой, потому что она всегда стремится вперед.
В Корее есть выражение – “пали-пали”. То есть быстрее, давай, двигай! В этом вся Корея. Народ дружелюбный, более открытый, чем японцы, но они хотят результата. А посмотрев на географию страны, ты видишь и внешние факторы. Тысячу лет Китай и Япония грызлись из-за Корейского полуострова. А сейчас корейцы, как независимая нация, пытаются выстоять против экономического могущества двух стран, которые взяли их в огромные клещи. Не говоря уже об угрозе безумного милитариста и диктатора на севере. Без этой неутомимой энергии и драйва Корея немыслима. А коричневый Hyundai Tucson – еще один шаг вперед по этой дороге.
Комментарии (0)